Ми-ми-ми, здесь «четыре рога»!
Ми-ми-ми, «приготовить флейточку»!
Ну и ещё «въ 2» вместо понятного всем «a 2».
Конечно, это не тот полный маразм, который придумал Чайковский для своей редакции хоровых концертов Бортнянского, где от начала до конца везде стоит гр. вместо f и т. вместо p. Вообще не понимаю, куда смотрел Юргенсон. Впрочем, Юргенсон в этот момент думал о другом. «Издавая Бортнянского, я наношу сильный удар капелле и привилегии её» (из письма Юргенсона Чайковскому 11.5.1881. Речь идёт о привилегии единственного цензора и издателя всех духовно-музыкальных сочинений, которой обладала Капелла). Этих двоих вообще нельзя было подпускать к этой работе. Вот отношение Чайковского: «Я получил сочин. Бортнянского, просмотрел их и начал редактирование, которое оказалось работой довольно кропотливой и скучной, главнейшим образом потому, что большая часть творений Бортнянского суть весьма пошлая пустяковина. К чему нужно тебе издавать его полное собрание? … Полное собрание? Это очень громкое слово, но оно в настоящем случае звучит странно, ибо относится к человеку с маленьким талантом и написавшему ворох всякой дряни, среди которой, как оазисы в пустыне, мелькает десяток порядочных вещей. Я даже стал колебаться: давать ли мне своё имя для такого издания, которому не могу сочувствовать. ... Положим, на это можно смотреть проще, т.е. я музыкант, живущий своими трудами, и, следовательно, нет ничего предосудительного в том, что ради добытия средств к жизни редактирую всякую гадость, которую мой издатель вздумает издать,— но моя гордость всё-таки от этого страдает» (из письма Чайковского Юргенсону 21.6.1881). «Я занимаюсь теперь Бортянским усиленно, дабы скорее отделаться от этой ужасной работы. Часто ругаюсь, злюсь и собираюсь отказаться от начатого дела, главнейшим образом вследствие крайней антипатичности содержания пресловутых творений Бортн., но потом успокаиваюсь, и дело будет кончено, как и все дела, которые я начинаю. Разве только могу когда-нибудь лопнуть со злости. ... Удивляюсь, какая тебе охота издавать эту пакость. Впрочем, как знаешь» (из письма Чайковского Юргенсону 31.7.1881).
В общем, повторюсь: с таким отношением, лучше ему за эту работу было не браться. А утереть нос Капелле прекрасненько можно было другим способом (что эти двое потом с успехом и осуществили).
Возвращаясь к Бородину: я очень рад, что здравый смысл восторжествовал. Вообще, я считаю, что русский язык (замечательный в художественном слове) в качестве терминологической основы для чего бы то ни было совсем плох. Будь то медицина (где исторический выбор пал в пользу латыни), вычислительная техника (английский) или музыка (итальянский).
